Археологическая

В фондах Аксайского музея хранится немало интересных экспонатов,  дошедших до нас из глубины веков. Некоторые из них  редкие, а порой и уникальные. Такими редкими экспонатами являются два небольших изделия, относящиеся к той эпохе, когда низовья Дона входили в состав Хазарского каганата, государства, существовавшего в VII – Х вв., занимавшего огромные территории и населённого этнически разнородными группами кочевого, полуоседлого и оседлого населения. Это две небольших ёмкости, изготовленных из спила оленьего рога. (Рис. 1)  Подобные изделия встречаются на территории от Новгорода до Средиземноморья, от Поволжья до Балтики. Об их назначении учёными высказано много предположений – ёмкости для хранения мелких предметов,  горловины бурдюка, ременные распределители, навершия посоха и т. п. В отечественной научной литературе за ними прочно закрепилось наименование «реликварий», т. е. дарохранительница, коробочка для амулетов. В погребениях их обычно находят на груди или у пояса умершего. Скорее всего, такие реликварии были связаны с культом предков. На связь подобных изделий с культовой сферой указывают и мифологические сюжеты, изображённые на ряде находок. В коллекции Аксайского музея хранится два реликвария. Один из них был найден в 2007 году археологом В.В. Трубниковым в курганном могильнике Ливенцовский III, расположенном на западной окраине г. Ростова-на-Дону. Реликварий представляет собой коробочку подтреугольной в плане формы, с тремя горловинами - верхней и боковыми. Вокруг устьев горловин проходят рельефные невысокие валики, подчёркнутые резцом и предназначенные для крепления несохранившихся крышечек. Чуть ниже устья верхней горловины просверлены четыре диаметрально расположенных отверстия, очевидно, служивших для подвешивания реликвария к поясу. Внешняя поверхность изделия была не очень тщательно заполирована. Другой  реликварий был найден в 2004 году археологом В.П. Глебовым в курганном могильнике Таловый II на территории Орловского района Ростовской области. По форме он похож на реликварий, описанный выше. Но он значительно крупнее, а главное, поверхность его украшена рисунками, выполненными в прорезной технике. (Рис.2)
На одной из сторон реликвария в центре рисунка изображён скачущий справа налево всадник, поражающий копьем пешего противника, ниже расположены фигурки двух животных, бегущих друг за другом - лося и собаки. Лицо всадника повернуто анфас, имеет выраженные монголоидные черты. На голове всадника - высокий шлем со спадающей на плечи бармицей, украшенный султаном; и шлем, и бармица покрыты косой перекрестной штриховкой. Одежда всадника изображена схематично, без проработки деталей, заштрихована косыми перекрёстными линиями, представляет собой подпоясанную рубаху (кольчугу ?) с длинными рукавами, без ворота и горлового выреза. Ниже пояса фигура всадника не показана, за исключением голеней ног, свисающих ниже лошадиного брюха. Левая рука всадника не показана, в правой он держит копье, которым поражает пешего противника. Копье снабжено бунчуком. Контур изображения лошади (кроме морды, хвоста и ног ниже колен) передан двумя линиями с заполненным штрихами пространством между ними. Аналогичным образом показано древко копья, седло и ремни сбруи, украшенные свисающими кистями. У седла прорисованы высокие луки, ленчики и подседельный чепрак. Из-за корпуса всадника выступает верхний край лука, а также рукоять и ножны сабли. С пояса всадника свисает мешочек. Пеший противник всадника изображен падающим, в откинутой правой руке он держит саблю, левая рука не показана, голова лишь обозначена без прорисовки деталей. Этот персонаж одет в рубаху или халат с длинными рукавами прямого свободного покроя длиной до щиколоток, без ворота, горлового выреза и пояса. Одежда передана штриховкой из прямых и косых перекрёстных линий. Ниже изображены два животных, бегущих справа налево. Левое животное имеет горбоносую морду, рога и копыта, более всего похоже на лося. Вся фигура лося, кроме морды, покрыта косой перекрёстной штриховкой. Правое животное - собака, преследующая лося, имеет вытянутую морду и длинный хвост, загнутый на конце колечком. Между изображениями всадника и животных прочерчены рунический знак и фигура из двух коротких параллельных линий, пространство между которыми заполнено косой перекрёстной штриховкой. Рисунок на противоположной стороне полустёрт. На этой картинке показано действие, предшествующее описанной выше сцене. Здесь всадник держит копьё поднятым вверх, а его противник ещё стоит на ногах. Изображение пешего персонажа сохранилось не полностью - только ноги и нижняя часть запашного одеяния. Всё, кроме ступней, покрыто штриховкой. Изображение всадника отличается от изображения его на другой стороне реликвария. Всадник здесь крупнее, а лошадь мельче, чем на предыдущем рисунке, фигура лошади передана не двойной, а одинарной линией (кроме груди), чепрак заштрихован. Конь в этой сцене показан крылатым. Ниже изображения людей расположены изображения животных - собаки и птицы. Собака изображена с подведёнными под туловище задними ногами, от изображения птицы сохранились только нижняя часть туловища и ноги.
На нижней части реликвария - геометрический рисунок - двойная заштрихованная линия, к которой примыкает ряд из 6 сегментовидных фигур. От устья верхней горловины реликвария по бокам её со всех четырех сторон идут одинарные ряды из точечных наколов. Вдоль одного из этих рядов по боковой стороне реликвария идёт орнамент из двух волнистых пересекающихся линий, заканчивающихся головкой с прорисованными глазами и высунутым раздвоенным языком (стилизованное изображение змеи). Рисунки на этом реликварии можно поставить в один ряд с широко известными образцами прикладного искусства, найденными на самых известных памятниках хазарской эпохи, таких как Маяцкое городище, Шиловский курган, Чир-Юртовский могильник и т.д. Очевидно, что эти изображения относятся к числу общетюркских мифологических сюжетов, отражают эпизоды какого-то общеизвестного мифа, понятного каждому человеку того времени. Главным аргументом в пользу того, что в сценах на реликварии изображены не реальные люди, а мифологические или эпические персонажи, является, прежде всего, крылатость коня на одном из рисунков. Кроме того, обращает на себя внимание однорукость всех персонажей. По мнению исследователей-хазароведов, подобные анатомические отклонения (однорукость, одноногость, беспалость и пр.) могут свидетельствовать о том, что это не люди, а существа иного мира.
И хотя ряд исследователей связывает подобные ёмкости из оленьего рога с бытовой стороной жизни человека, считая их горлышками бурдюков (больших кожаных мешков из шкуры барана или быка), они не исключают и сакральной функции подобных предметов. Бурдюк, особенно большой, изготовленный из шкуры быка, часто упоминается в сказках тюркоязычных народов. Герой, забравшись внутрь такого бурдюка, совершает путешествие в мир мёртвых или в царство богов. В разных исторических источниках, посвящённых путешествиям и военным походам, описываются переправы через реки с помощью больших бурдюков, наполненных воздухом. Вполне возможно, что такой утилитарный предмет, как горлышко бурдюка, имел и второе, сакральное значение. Будучи помещённым в погребение, они играли роль вместилища священных предметов, являлись объектами поклонения, связанными с культом мёртвых, были атрибутами охранной магии.
Литература:
1.    Глебов В.П., Иванов А.А. Кочевническое погребение хазарского времени из могильника Таловый II.//Средневековые древности Дона. Сборник статей. Москва/Иерусалим, «Мосты культуры», 2007 г.
2.    Кокорина Н.А. К вопросу о назначении так называемых «реликвариев» эпохи средневековья Восточной Европы. //Поволжская археология, 2014 г., № 2 (8). Казань.
3.    Флёров В.С., Флёрова В.Е. Роговой реликварий с территории Хазарского каганата (уникальный сюжет с одноногими духами) // РА, 2005, № 2
4.    Флёрова В.Е. Образы и сюжеты мифологии Хазарии. Москва/Иерусалим, «Мосты культуры», 2001 г.

В исторической науке существует немало тайн и загадок. Одни из них со временем  оказываются разгаданными, другие остаются тайнами навсегда. Какие-то загадки относятся к глобальным событиям, имевшим значение для всего человечества, другие – к событиям незначительным, а порой и совсем не существенным. Но все эти загадки, независимо от значимости, оставляли свой след в истории, вплетали свою нить в общее историческое полотно. Несколько таких предметов-загадок хранятся и в фондах Аксайского музея. Так, например, однажды Владимиру Дмитриевичу Гладченко в дар для музея был передан небольшой гончарный сосуд, найденный в г. Аксай, в районе стекольного завода. (Рис.1) Этот кувшинчик, изготовленный в раннем железном веке, имел довольно причудливую форму -  приземистое тулово, сложный венчик с сильно выступающим желобчатым сливом и несколько меньшими боковыми желобчатыми выступами. Во внутренней части слива расположено "ситечко" - перегородка с несколькими небрежно выполненными сквозными отверстиями. Один из боковых выступов венчика соединяется с плечиком кувшина небольшой ручкой, расположенной под необычным углом. Заглаженная и залощенная поверхность кувшинчика украшена скромным орнаментом. И небрежность изготовления, и скромность орнамента указывают на то, что сосуд не относился к категории парадной посуды. Но этот скромный кувшинчик -  настоящая загадка. Сосудов такой формы на территории Нижнего Дона не производили. Не встречаются они ни на меотских городищах, ни в сарматских погребениях, ни в греческом Танаисе… Но в большом количестве подобные сосуды находят при раскопках на Кавказе, на территории, которая в древности входила в состав государства, которое называлось Кавказской Албанией. (Рис. 2) Государство это сформировалось в конце II – середине I вв. до н. э. в Восточном Закавказье и занимало часть территории современных Азербайджана, Грузии и горного Дагестана. В письменных источниках, греческих и латинских, о Кавказской Албании говорится во всех случаях, когда речь идет о народах Кавказа. Албания славилась в древности своими прекрасными природными условиями. По словам Страбона, населявшие ее племена обладают «благодатной страной и могут очень хорошо жить». Страбон в своей «Географии» сообщает далее о необычайном плодородии, которым отличалась албанская почва, вследствие чего албаны якобы «не пользуются должным образом землей» Тем не менее все на ней «прекрасно произрастает, хотя [она] не засеяна и не вспахана, говорит Страбон словами Гомера, стремясь этой цитатой из Одиссеи («Одиссея» песня IX, 109)  ярче, образнее обрисовать плодородие почвы, за которой «не имеется ни малейшего ухода». На территории Кавказской Албании выращивали пшеницу, ячмень и просо, возделывали лён, особое место в сельском хозяйстве занимали виноградарство и садоводство. По сообщениям античных авторов, у албанов было хорошо развито искусственное орошение, при археологических изысканиях были найдены остатки как наземных, так и подземных ирригационных сооружений. Не меньшую роль в хозяйственной жизни страны играло и животноводство. Здесь разводили крупный и мелкий рогатый скот, верблюдов, лошадей. Хорошо были развиты различные ремёсла – металлообработка, ювелирное дело, ткачество, кожевенное, косторезное и гончарное производство. Конечно, развитие сельскохозяйственного производства и ремёсел привело к развитию торговли. У албанов преобладала меновая торговля, хотя контакты с древней Парфией и Римом привели к незначительному развитию денежного обращения. На территории Кавказской Албании, судя по найденным археологами древним кладам, имели хождение и парфянские драхмы, и августовские денарии. Во II - I вв. до н.э. роль Албании в торговле возрастает, и прослеживаются связи её с сарматским миром. Возможно, именно тогда и попал в низовья Дона этот странный сосуд. Вот только не понятно, зачем? Эти сосуды широко использовались в производстве вина, при процеживании виноградного сусла, а также при разливе готового вина в большие кувшины для транспортировки и хранения. Некоторые исследователи называют эти кувшинчики с сетчатой перегородкой «молочниками» и предполагают, что их использовали в процессе переработки молока.  То есть, мы имеем дело с сугубо бытовым предметом, который использовался на довольно узкой территории, в строго определённых производственных процессах. Кто и зачем привёз его так далеко? Этот сосуд не мог быть подарком, вряд ли он был тем предметом первой необходимости, который путешественник взял бы с собой в дальнюю дорогу. Виноградников в первые века нашей эры на Дону ещё не было, виноделием здесь не занимались. В производстве молочных продуктов местные племена ничего подобного не использовали. Если бы эти сосуды были предметом торговли, их бы чаще находили при раскопках донских памятников. Но, к сожалению, в музей предмет попал как случайная находка, мы не знаем, был он найден один, или с ним были найдены ещё какие-то вещи, был он в составе заупокойного инвентаря или с погребальным культом никак не связан? Как и другие случайные находки, особенно если неизвестно их точное местонахождение, он был вырван из контекста, часть информации, связанной с ним, утрачена навсегда. А возможно, и нет никакой загадки, может быть, привезли его на аксайскую землю уже в наши дни? Этого мы, увы, не узнаем никогда. Но всё же хорошо, что благодаря Владимиру Дмитриевичу этот сосуд попал в музей, долгое время был представлен на выставке «Древняя летопись Аксая», а сейчас дал нам повод поговорить о загадках истории, об археологическом наследии и о древнем царстве, о котором многие даже никогда не слышали.

В этой заметке хотелось бы рассказать об экспонатах, которые в обычной музейной экспозиции посетитель может просто не заметить. Потому что предметы эти маленькие. Очень маленькие. Речь пойдёт о бусах. В  археологических коллекциях многих музеев бусы – одна из самых многочисленных категорий экспонатов. Конечно, лишь небольшая часть их попадает в витрины выставок и экспозиций. Но и там посетитель в лучшем случае может их рассмотреть, узнать, из чего они сделаны. А ведь каждая бусина – результат труда умелого ремесленника, для создания её применяли сложные технологии, нередко маленькая бусина – настоящий путешественник и может рассказать о торговых путях и дальних странах. Бусами человек начал украшать себя со времён каменного века. В коллекции Аксайского музея есть бусы эпохи неолита, бронзового века, раннего средневековья. Но самая многочисленная группа бус относится к раннему железному веку, к тому времени, когда в низовья Дона пришли первые греческие колонисты. И древние греки, и окружавшие их варвары любили бусы и делали их из самых разных материалов – из ракушки, глины, кости, бронзы, различных камней. Но самые многочисленные – стеклянные бусы.
Стекло во многом превосходит большинство других материалов, приме-нявшихся для изготовления украшений. Доступность сырья, податливость в обработке, безграничные возможности комбинаций, широкий цветовой диапазон – всё это объясняет широкое использование стекла в производстве массовых красивых, но недорогих изделий. Первоначально стекло использовали как заменитель дорогих камней, но довольно быстро этот материал занял свою обширную нишу в производстве украшений. За многие века изготовление стеклянных бус накопило огромный опыт, а античная эпоха довела его до совершенства. Многочисленные анализы античных стёкол свидетельствуют о большом разнообразии составлявших их элементов. Из красителей  наиболее популярна была медь. В восстановительной среде закись меди придавала стеклу красный и оранжевый цвета. В окислительной среде в зависимости от длительности процесса обработки с помощью окиси меди получали стекло зелёного, синего, бирюзового и голубого цветов. Синей окраски добивались также, применяя кобальт. Окись марганца окрашивала стекло в фиолетовый цвет, закись марганца придавала ему слабый розовато-жёлтый оттенок. С помощью окиси железа получали желтоватый цвет, с помощью закиси железа -  зелёный. Жёлтую окраску стеклу придавал и сурьмянокислый свинец. Свинец способствовал также усилению блеска стекла. Окись сурьмы, мышьяка, олова, фосфорные соединения и закись меди глушили стекло, делая его непрозрачным.
Одноцветные стеклянные бусы различаются формой, техникой выделки, размером, цветом и качеством стекла. (рис. 1) Известны бусы, сделанные в форме. В одних формах бусы располагались непрерывной цепью, которая после извлечения из формы рассекалась на отдельные экземпляры. Для бус, изготовленных таким образом, характерны закраинки вокруг отверстий. Если извлечённая из формы цепь рассекалась, будучи размягчённой, закраинки получались мягкими. Если рассекалась застывшая цепочка, края закраинок становились рваными и редко потом заглаживались. Отверстия в таких бусах делались длинным стержнем, пронизывавшим насквозь всю цепочку. Существовали и формы для отливки не связанных в единую цепь бус. При этом способе изготовления отверстие на каждую бусину наносилось индивидуально, причём входное отверстие получалось всегда шире выходного. Закраинки для таких бус не характерны.(рис.2)
Многие бусы являются отрезками стеклянных тянутых трубочек, которые рассекали на отрезки нужной длины, получая цилиндрики. Эти цилиндрики использовали в качестве бус, либо не подвергая их дальнейшей обработке, либо придавая им нужные очертания с помощью формовочных щипцов. Ядра таких бус всегда имеют продольную структуру.
Встречаются бусины, скрученные из тонкой пластинки - отрезка широкой тянутой стеклянной ленты, а также бусы, свитые из длинного жгутика. Жгут навивался на керамическую или металлическую основу. Для таких бус характерны спиралевидные закраинки.
Иногда бусы могли формироваться от руки из размягчённой стеклянной капли.
Все технологические приёмы, применявшиеся при изготовлении одно-цветных стеклянных бус, использовались и при создании ядра многоцветных бус. Многоцветные (или полихромные) бусы отличаются необыкновенным раз-нообразием. (рис.3) Среди них встречаются бусы самого разного размера и формы, при их изготовлении использовали приёмы разной степени сложности. Довольно простым было изготовление бус с продольно-полосатым или поперечно-полосатым орнаментом. Такие бусы изготавливали либо из отрезков спаянных разноцветных стеклянных пластин, обжатых формовочными щипцами, либо на одноцветное ядро бусины накладывали тонкие нити стекла другого цвета. Если же нить другого цвета наносили на ядро по спирали, получался спиралевидный орнамент. Существовал и более сложный способ изготовления бус со спиралевидным орнаментом, при котором бусы скручивались из отрезков лент, заранее спаянных из нескольких разноцветных стеклянных нитей.
Широко распространёнными были также бусы с фестонообразными или перистыми орнаментами. Для их изготовления на размягчённое ядро одноцвет-ного стекла спирально навивалась орнаментирующая нить, а затем заострённым стержнем витки нити смещались в одном или в противоположных направлениях.
Пожалуй, самыми многочисленными среди полихромных бус являются глазчатые бусы. (рис. 4) «Глазками» украшали главным образом округлые и бочковидные, реже – цилиндрические бусины. В техническом отношении «глазки» многообразны: известны простые накладные, слоистые накладные, спаянно-накладные, сложноспаянные и различные комбинированные. Изготовление таких бус требовало высокой классификации стеклодела и узкой специализации его как ювелира. Только развитое стеклоделие позволяло создавать сложные глазчатые орнаменты, исполнение которых требовало не только большой аккуратности, но и знания разнообразных особенностей применяемого стекла, а каждый краситель сообщал стеклу свои свойства.
Своеобразную в технологическом отношении группу среди стеклянных бус составляют бусы с металлической прокладкой. (Рис.5) В них тонкий слой металла помещался меду двумя слоями прозрачного стекла, обычно бесцветного, реже – светло-жёлтого. Для изготовления таких бус на тянутую стеклянную трубочку или заготовку нужной формы наносили кусочек золотой или серебряной фольги. Это соединение стекла и металла подогревалось и затем покрывалось тонким защитным слоем прозрачного стекла – кантарелью. Перед нанесением кантарели в отверстия бус вводилась тонкая проволочка во избежание заплывания канала.
Обычно бусы и подвески соединяли в ожерелья или браслеты, низки могли быть длинными и короткими, по-видимому, это зависело от покроя одежды. Крупные бусины могли выполнять роль пуговиц. Мелкими бусами и бисером расшивали головные уборы, пояса, края рукавов, подол платья или края шаровар. Некоторые бусины украшали различные проволочные украшения. (рис. 6) Очень крупные бусины служили украшением рукоятей мечей и кинжалов.
Среди всего разнообразия бус, служивших украшением, можно выделить бусы, выполнявшие также функцию оберега. Прежде всего, это различные глазчатые бусы; пронизи, изображающие жуков-скарабеев, выполненные в подражание пронизям из египетского фаянса, бусины с изображением человеческих лиц. Одна из таких бусин есть и в коллекции АВИМ. Бусина округлой формы, изготовлена из глухого белого стекла, в центральной части охвачена широкой орнаментальной полосой. Полоса, спаянная из нескольких стеклянных пластинок, была припаяна к бусине и обжата формовочными щипцами.  В орнаментальном поясе квадратики из глухого голубого стекла с изображением человеческих лиц разделены двумя красными и зелёной вертикальными полосами. Изображения лиц сделаны из белого стекла, контуры причёски, бровей, глаз и носа обведены лиловым, изображение рта - красным. Все фрагменты орнамента разделены тонкими вертикальными швами, квадратики, составляющие орнамент, несколько смещены относительно друг друга. (рис. 7)
Путь маленьких бусин, найденных древних погребениях в донских степях, был долгим. Первые бусы привозили в греческие города-колонии из далёких метрополий Средиземноморья, но так как спрос на них был высоким, то вскоре колонии наладили своё производство этих украшений. Следы древних мастерских найдены во многих греческих городах Северного Причерноморья, в том числе и в Танаисе. Продавали бусы на вес или с помощью клеймёных мерных стаканчиков. Пролежав долгие столетия в земле, бусы покрыты патиной и выглядят зачастую не слишком привлекательно. Но, побывав в умелых руках реставраторов, античные бусы украсят витрину любого музея, и, несомненно, привлекут к себе внимание заинтересованного посетителя.

Сбор и хранение археологических предметов являются давней традицией Аксайского музея. Начало археологическим коллекциям было положено еще А.Н. Скриповым. Еще в школьном музее была собрана значительная коллекция как целых форм, так и фрагментов, относящихся к разным эпохам, от неолита до позднего средневековья. Собрание это пополнялось все годы существования музея. Значительная часть этих находок происходит с территории Кобякова городища и его некрополя. Среди сосудов, относящихся к I – III вв. н. э. есть и 3 глиняных светильника. Один из них – красноглиняный керамический светильник с закрытым резервуаром, изготовленный в разъёмной форме, с небольшим щитком и коротким рожком. В древности светильник был снабжен ручкой, которая не сохранилась. Ручка крепилась к плечикам, вплотную к щитку. Плечики светильника украшены рельефным орнаментом. Два других – это лепные черноглиняные светильники, ладьевидный с открытым резервуаром и двухрожковый с закрытым резервуаром. Керамические светильники и их обломки постоянно встречаются при раскопках поселений и некрополей античного времени. Они бывают разных форм, но каждый из них имеет резервуар для масла, рожок или носик для фитиля, многие светильники снабжены ручкой. В качестве горючего в светильниках могли использовать растительные масла, животный жир, а также нефтепродукты. В древности светильники были предметами ежедневного использования и производились в больших количествах. При изготовлении керамических светильников в античных производственных центрах применялась различная техника, от техники изготовления во многом зависела и форма изделия. До II века до н. э. светильники чаще всего изготавливались таким способом – на гончарном круге формировали тулово, к которому потом прилаживались другие детали (рожок или носик и ручка). Места стыковки тщательно заглаживались, поверхность изделия покрывалась красным или коричневатым лаком. Позже светильники стали изготавливать в разъёмных формах, составленных из двух хорошо подогнанных к друг другу половинок. Возможно, прототипами таких светильников были бронзовые изделия, отлитые в формах. Вместе с другими керамическими изделиями светильники привозились в колонии из разных полисов Аттики и Малой Азии. Но во многих греческих городах Северного Причерноморья было налажено и собственное производство светильников. Местные мастера создавали свои изделия похожими на привозные образцы, добиваясь большого сходства. Конечно, светильники, произведённые местными мастерами, были значительно дешевле привозных. То, что импорт светильников из аттических и малоазийских центров не прекращался, говорит о том, что спрос на такой товар как светильники, был высоким, и местное производство не удовлетворяло его полностью. Помимо гончарных светильников в городских и сельских поселениях античного времени встречается немалое количество грубых лепных светильников различных форм. Их использовали в быту небогатые жители городов и сельских поселений. Производство таких светильников было, скорее всего, домашним и не носило ремесленного характера.
Литература: Арсеньева Т.М. Светильники Танаиса. М., «Наука», 1988 г.
Автор: ст. научный сотрудник Потапова Ю.Б.

Фибула – металлическая застежка для одежды, одно из наиболее распространенных украшений у племен и народов, населявших Европу в античное время. Всё время своего су-ществования фибулы постоянно меняли форму и стиль, и поэтому являются надежным дати-рующим материалом, позволяющим установить время того или иного исторического явления. Кроме того, изучая фибулы, археологи могут проследить торговые и культурные связи между народами. Не удивительно, что эта категория находок привлекала внимание различных иссле-дователей с конца  ХIХ века. В течение десятилетий к изучению и систематизации фибул об-ращались такие блестящие ученые как М.И. Ростовцев, П. Д. Рау, К. Ф. Смирнов, Н. В. Ан-фимов, Т.Н. Книпович, Д.Б. Шелов, Т.М. Арсеньева, В.М. Косяненко и др. Опираясь на огромный материал, полученный в ходе раскопок различных памятников и на работы своих коллег, в 1966 году А.К. Амброз в серии «Свод археологических источников» публикует свой труд «Фибулы юга Европейской части СССР (II в. до н. э. – IV в. н. э.). И по сей день это наиболее полное и детальное исследование в области изучения фибул. В начале своей работы А.К. Амброз даёт подробное описание конструкции фибулы и описывает процесс их изготов-ления. Функционально главная часть любой фибулы – игла, которая практически одинакова у всех фибул. Варьировали лишь остальные части фибулы: корпус, приемник, пружинное устройство. (Рис. 1). Назначение пружинного устройства – более плотно застёгивать фибулу. Различаются собственно пружина и шарнир. Пружины бывают односторонними и двусторон-ними (билатеральными). Длина пружины – черта чисто декоративная.  В процессе развития фибул длинная и короткая пружины постоянно сменялись. Фибулы, пружина и корпус кото-рых сделаны из одного куска металла, называются одночленными, если же пружина изготов-лена из отдельного куска проволоки, фибулы именуются двучленными. В некоторых пружинах расположен стерженёк-ось. У двучленных фибул эта вспомогательная деталь скрепляет пружину с корпусом, у одночленных она оставалась после изготовления пружины (на неё навивали проволоку) или в длинной пружине ось вставлялась для жёсткости. Сделать у одно-членной фибулы верхнюю или нижнюю тетиву, мастер решал произвольно. У двучленных фибул пружину обязательно приходилось закреплять неподвижно, иначе она стала бы сво-бодно вращаться на оси, и фибулу невозможно было бы застегнуть. Имелось два способа за-крепить пружину. Если  мастер хотел сделать пружину с передней тетивой, он должен был закрепить тетиву специальным крючком или выступом на головке. Второй способ закрепить тетиву, пропустив её под шейкой фибулы, был гораздо проще. По форме выделяются не-сколько вариантов пружин: простая длинная, простая короткая, с декоративно удлинёнными концами (надставленная). Корпус фибулы может быть очень разнообразным, в зависимости от формы корпуса выделяются дужковые фибулы и фибулы-броши. При изучении и классифи-кации фибул исследователи учитывают ширину корпуса, степень его изогнутости, сечение, декор, одним словом, всю сумму признаков. Корпус может быть украшен гравировкой, фасет-ками, рельефным узором, в том числе «гребнями», «бусинами», Задний конец корпуса назы-вается ножкой, на ножке находится пластинчатый приемник, назначение которого – прикры-вать острый конец иглы у застёгнутой фибулы. Фибулы изготавливали из различных металлов и сплавов: серебра, железа, бронзы, латуни. Различной была и технология производства. Одни фибулы изготавливали из волочёной проволоки с применением ковки, другие – отливали в формах.
Неверно было бы думать, что изменение формы и декора фибул не подчинялись ника-ким закономерностям и зависели только от случайной прихоти того или иного мастера. Руку мастера направляли два побудителя: вкусы и запросы заказчика (потребителя), подчинявшиеся вкусам эпохи, и глубокая традиционность древнего ремесла. При детальном анализе фибул хорошо заметно, что местное производство нередко начиналось с копирования какого-нибудь приносного образца, причём естественно появлялись некоторые отклонения от оригинала, со временем они накапливались и сами создавали новую традицию: возникала местная серия фибул. Иногда мастер, работая в своей технике, не мог точно скопировать сложный незнако-мый оригинал, и тогда он, тщательно сохранив облик оригинала, менял его конструкцию. Если новая конструкция оказывалась удачной, она завоёвывала широкое признание. Так, например, возникли подвязные фибулы на основе подражания роскошным среднелатенским фибулам. Ошибочно думать, что развитие фибул всегда шло от простого к сложному. В век иму-щественного неравенства богатые украшения знати вызывали иногда серию дешёвых подра-жаний, и постепенно возникал новый тип фибул, так, к примеру, сформировались двупла-стинчатые фибулы. Наконец, мастера заимствовали отдельные популярные технические и де-коративные приёмы, это облегчалось и тем, что один и тот же мастер мог делать фибулы раз-ных типов. Так объясняется появление фибул, соединяющих некоторые черты разных серий. В эпоху античности фибулы носили на одежде справа, слева и по центру, по-видимому, в за-висимости от покроя. Носили их все, независимо от пола и возраста. Но фибулы использовали не только в утилитарных целях, скрепляя ими одежду. В представлении древних народов фи-була была мощным оберегом, защищала того, кто её носит, от порчи и сглаза. А если на её иглу нанизывали амулеты (кольца, подвески), то обережные свойства фибулы многократно уве-личивались. Отголоски этих представлений до сих пор можно увидеть в современных суеве-риях, связанных с английскими булавками.
В Аксайском музее хранится несколько десятков фибул, найденных в сарматских по-гребениях из различных курганных могильников и на Кобяковом городище. Фибулы  Кобякова  городища были систематизированы и подробно изучены В.М. Косяненко, в её работах «Бронзовые фибулы из некрополя Кобякова городища» (СА, № 2, 1987 г.) и «Некрополь Ко-бякова городища» («Донские древности», выпуск 9, 2008 г.). По наблюдениям В. М. Косянен-ко, в некрополе Кобякова городища фибулы встречались в больших количествах, нередко в погребении могло находиться несколько экземпляров. Наибольшее количество фибул и мно-гообразие форм приходится на I – II вв. н.э., время расцвета поселения и его наибольшего за-селения.
 
КП 17911/60 серебряная фибула (ДМ)

     Кобяково городище - самый известный археологический памятник, расположенный в окрестностях Аксая.
Первые научные раскопки на Кобяковом городище в 1901 г. провел студент С.-Петербурского университета Владимир Богачев. Он установил, что холм содержит мощные культурные отложения. Им было найдено здесь несколько древних захоронений.
     В 20-е годы прошлого столетия на Кобяковом городище проводит планомерные раскопки и обследования Северокавказская экспедиция ГАИМК, руководимая А.А. Миллером. Результатом этих работ стало полное описание слоев,  происходящего из них материала, дана культурно-хронологическая интерпретация напластований. В послевоенное время исследование Кобяково было продолжено. В 1955 году на памятнике проводит раскопки З.А. Витков, а со следующего года и на протяжении семи лет – возглавляемая С.И. Капошиной Кобяковская экспедиция ЛОИА АН СССР. С середины 50-х годов в рамках Кобяковской экспедиции ЛОИА (а с середины 60-х – самостоятельно) раскопки кобяковских памятников производит Э.С. Шарафутдинова (АВИМ_НВ_1677-1). Именно эта исследовательница не только изучила и систематизировала материалы бронзового века, полученные в результате раскопок, но и выделила особую кобяковскую культуру, проследила ее происхождение, развитие и гибель. Результаты ее работ отражены в ряде статей и монографии.
     Проанализировав многочисленные находки: керамику, изделия из кости, бронзы и камня, Э.С. Шарафутдинова убедительно доказала, что истоки коябковской культуры следует искать в Закубанье. Там было открыто два памятника этой культуры – Красногвардейское I и Красногвардейское II. На Нижнем Дону на настоящий момент известны 4 поселения данной культуры – Кобяково, Нижне-Гниловское, Сафяьяново и Хапры. Все эти поселения дали исследователям сходный материал.
     Более трёх тысячелетий назад часть племён кобяковской культуры уходит со своей территории и переселяется на Нижний Дон. Переселенцы с Северо-Западного Кавказа занимают узкую полосу правого берега Дона и его рукавов, построив здесь несколько поселков. Они отделены от родины сотнями километров степных пространств. Кобяковцы не расширяют свою территорию, а переселяются на чужую, но достаточно большой, самодостаточной в экономическом и, возможно, в политическом отношении, группой. Они приходят на землю, сравнительно плотно заселенную автохтонным постсрубным населением. Вряд ли такое переселение было бы возможным, если бы колонисты претендовали на ту же хозяйственно-экономическую нишу, что и аборигены. Но они и не претендовали на главное богатство местного населения – пастбища для скота. Очевидно, что приоритет в хозяйстве населения кобяковской культуры принадлежал рыболовству. А помимо рыболовства переселенцы занимались различными ремёслами. Конечно, самой массовой категорией находок, полученных в результате исследований, была керамика, но и изделия из камня занимают в материалах с кобяковских поселений значительное место. Изделия из различных пород камня в подавляющем большинстве являются орудиями труда. Это различные песты, наковаленки, зернотёрки, ступки, мотыги, отбойники, точила, грузила. Встречаются, хоть и редко, каменные предметы вооружения – боласы, каменные сверлёные топоры и булавы. В Аксайском военно-историческом музее хранится довольно представительная коллекция каменных изделий кобяковской культуры, собранных на Кобяковом городище в разные годы.
Что же это за предметы?
     Песты. Чаще всего они изготавливались из удлинённой гальки или бруска различных пород камня. Для придания орудию удобной формы поверхность камня обрабатывалась грубой оббивкой, подправлялась точечной техникой, а затем шлифовалась с применением абразивов. Песты-куранты (КП 21/2, КП 21/3) изготовлены из удлинённых брусков песчаника. Рабочими гранями у них служили противоположные узкие концы, которыми дробили твёрдый материал (например, обломки руды), а также одна или две боковые грани, которыми растирали более мягкие материалы. Песты-тёрочники (КП 11/3, КП 11/4, КП 21/1, КП 21/4, КП 16707) – это, как правило, длинная галька, одним концом которой растирали как тёрочником, другим дробили как пестом. Иногда пестами были оба противоположных конца, а одна из длинных боковых сторон использовалась как тёрочник.
     Тёрочники. (КП 11/1, КП 11/2, КП 29, КП 10400, КП 16279) Если песты использовали для дробления твёрдого материала, то тёрочниками работали обычно с мягким материалом. Тёрочники и песты внешне зачастую сходны, их различие в назначении устанавливается по характеру сработанности внешней поверхности. Форма тёрочника могла быть самой разной. Рабочими поверхностями являлись 1-3 стороны в зависимости от формы и размера орудия.
     Зернотёрки. (КП 11/5, КП 16708) Как правило, их изготавливали из больших обломков тяжёлых плит. Обычно у зернотёрок одна рабочая поверхность, на зернотёрках дробили пестами, размельчали и растирали тёрочниками различные твёрдые или мягкие материалы (зерно, руду, минеральную краску и т.д.). Характерной чертой для зернотёрок, использовавшихся продолжительно, является стёртость, вогнутость рабочей поверхности.
     Ступки. (КП 17690) В некоторой степени они близки зернотёркам, но у них всегда меньшие размеры, а также несколько иное назначение – в них растирали мягкие материалы. Рабочая поверхность ступки всегда имеет значительное углубление в центре.
     Точила. (КП 22, КП 29, КП 30/1, КП 30/2) Эти орудия, не требующие особой обработки при изготовлении, довольно часто встречаются на поселениях кобяковской культуры. Как правило, они изготовлены из небольших обломков плит, рабочими поверхностями служили несколько граней. Эти точила использовались для заточки и правки  металлических орудий (ножей, шильев и т.п.) Для рабочих поверхностей характерны линейные следы сработанности, глубокие проточины, при длительном использовании точила на рабочей поверхности образовывались довольно глубокие выемки.
     Грузила. (КП 54/1, КП 54/2, КП 54/3, КП 54/4, КП 14323, КП 17997, КП 17998) Особый тип изделий среди каменных орудий кобяковской культуры. Выше уже говорилось, что рыбная ловля была основой хозяйственной деятельности населения, оставившего памятники кобяковской культуры на Нижнем Дону. Об этом говорит огромное количество костей рыбы, достигающее на Кобяково почти 84% от всех найденных костных остатков. О доминировании рыболовства в хозяйстве кобяковцев говорит и огромное количество находок грузил для рыболовных сетей. Грузила представляли собой массивные каменные бруски  с двумя перетяжками. Материалом для грузил служили песчаник и ракушечник. Размеры грузил различны (от 20 до 45 см в длину). Для всех грузил характерны следующие детали, связанные с назначением этих изделий. Перемычки на них всегда опоясывают грузило с одной широкой стороны и по бокам, иногда лишь слегка заходя на противоположную сторону. Кроме того, перемычки направлены не под прямым углом к горизонтальному положению грузила, а слегка наклонно по направлению к середине изделия. Такое расположение перемычек очень удобно для подвешивания грузила в горизонтальном положении, причём та сторона, где проходят перемычки, находится всегда внизу. Ракушечник и известняк – материал довольно непрочный. Непрочность и тяжесть грузил исключает возможность применения их для механической работы. Размер, вес, форма и направление перемычек – всё это свидетельствует о том, что они использовались в рыболовстве как грузила для сетей и как якоря.
     Боласы (КП 14/1, КП 14/2, КП 14/3) Это небольшие изделия шаровидной формы с обточенной  поверхностью. Это орудия охоты, так называемые пращные камни.
На Кобяковом городище помимо изделий из песчаника и ракушечника, найдено немало кремнёвых изделий и отходов их производства. Некоторые типы кремнёвых орудий представлены в коллекции Аксайского музея.
    Отбойники. (КП 55/99, КП 55/102) Для них использовались крупные куски кремня. Отбойниками скалывали с нуклеусов отщепы, сколы, пластины и иногда предварительно подправляли нуклеусы. Рабочая поверхность отбойников покрыта характерными выбоинами и заломами.
     Отжимники. (КП 55/1, 55/94) Изготавливались, как правило на крупных удлинённых отщепах и использовались  при обработке кремнёвых изделий.
     Скребки (КП 55/2, КП 55/7) Довольно часто встречаются на памятниках кобяковской культуры, изготавливались на отщепах и сколах, обрабатывались полукрутой и плоской ретушью, использовались для обработки шкур, древесины.
     Ножи (КП 55/3, КП 55/4, КП 55/5) также изготавливались на отщепах и сколах, на них также встречается ретушь, использовались такие орудия для стругания и пиления.
     Основная коллекция находок с Кобякова городища - материалы многолетних раскопок – хранится в Государственном Эрмитаже.  Экспонаты же, которые находятся в Аксайском музее, это, как правило, единичные находки, полученные в результате сборов подъёмного материала. Но, изучая даже такую небольшую коллекцию, можно заметить, что камень широко используется человеком в различных сферах его повседневной  жизни. Человеку в Х – IХ вв. до н. э. уже хорошо известен металл, но бронзовые изделия редки и дороги, производство их - довольно трудоёмкий процесс. И не использовать такое надёжное сырьё как камень – непозволительная роскошь.
      ЛИТЕРАТУРА: Шарафутдинова Э.С. Памятники предскифского времени на Нижнем Дону (кобяковская культура). САИ, вып. В1-11. "Наука" Ленинградское отделение, Ленинград. 1980 г
          
                    Потапова Ю.Б., старший научный сотрудник, хранитель коллекции "Археологическая" Аксайского военно-исторического музея